Фото:
Daily Storm
Россия изголодалась по архитекторам. Аукционы за право проведения реставрации переигрывают по три раза, подрядчики «сливаются» со сложных заказов, а маленькие города исчезают, лишившись инвестиций. Не все в порядке и с благоустройством в столице — радуясь березкам, высаженным вдоль Садового кольца, горожане часто забывают о перегруженности и неудобстве самой дороги. О том, как благоустроить Россию, недавно обсуждалось на круглом столе ОНФ.
Россия конца десятых испытывает серьезный кадровый голод в архитектуре. По данным портала Arch Daily, в Италии один архитектор приходится на 414 человек населения, в Германии — на 806 человек, в Испании — на 906, в Польше — на 2789, в Китае — на 40 тысяч человек. Россия в топ-36 не вошла.
Кроме томе, по данным ректора МАрхИ Дмитрия Швидковского, в стране число архитекторов в процентном отношении к численности населения в 20 раз меньше, чем в Польше.
Наиболее сложная ситуация сейчас в регионах. Студенты-архитекторы не хотят задерживаться в глубинке, где местное финансирование не позволяет как следует реализоваться. Их отток из муниципалитетов привел к тому, что градостроителями на местах становятся «непрофессионалы» — юристы, экономисты, журналисты.
«В 2016 году, когда мы начали изучать кадровый вопрос, оказалось, что из 43 муниципальных районов Татарстана только восемь имели главного архитектора с профильным образованием. Но сейчас эта тенденция меняется, некомпетентные начальники уже не выдерживают конкуренции», — говорит Карина Набиуллина, директор Института архитектуры и дизайна в КГАСУ.
Маленькие регионы и большая архитектура
В Татарстане программа благоустройства начала работать чуть раньше, чем в других регионах России. Основами градостроения заинтересовался даже президент республики Рустам Минниханов, посетивший несколько семинаров по архитектуре. Молодых студентов регион привлекает к проектированию реальных объектов. Тем самым Татарстан решает проблему новых кадров, а заодно восстанавливает институт наставничества, утерянный в 90-е.
По словам Карины Набиуллиной, не всегда молодой архитектор компетентен в реализации проекта. Поэтому строительство всегда идет под руководством опытного архитектора. А на Западе к проектированию подключается еще и бизнес.
Например, в Латвии любой проект подвергается экспертизе параллельной архитектурной компании. Если она выдает положительное заключение, то 50% рисков и ответственности эта компания берет на себя. Например, если подрядчик установил в здании элементы освещения, которые затрудняют эксплуатацию, то заказчик может подать в суд, и тогда половину ущерба будет возмещать та компания, которая проводила экспертизу.
«А у нас зачастую бывает так, что экспертиза профессионального сообщества просто не требуется. Точно так же проектировщики не обязаны прислушиваться к мнению местных жителей», — говорит Карина Набиуллина.
Именно поэтому во многих регионах попытки благоустройства доходят порой до казусов или настоящего абсурда. Так, в Иванове на площади Ленина местные службы установили светильники, встроенные в тротуарную плитку. Зимой муниципалитет «обнаружил», что малогабаритной снегоуборочной техники в распоряжении нет. Расчищать площадь пришлось тем, что было в наличии — тракторами.
«Возможно, это и интересное решение — светильники в плитке, — но насколько оно приемлемо в регионе, где четыре-пять месяцев в году лежит снег? Результат — после зимы все светильники были разбиты и сломаны!» — негодует Светлана Межирицкая, координатор ОНФ в Ивановской области.
Во Владимирской области в Гороховце тендер на реставрацию выиграли подрядчики, «слившиеся» с проекта после осознания собственной некомпетентности. В Псковской области и вовсе был пример, когда не нашлось фирмы, занимающейся восстановлением исторических зданий: соответствующий аукцион пришлось переигрывать три раза.
Заместитель главы Минстроя Максим Егоров в разговоре с Daily Storm подобные оплошности связал с тремя основными ошибками. Во-первых, проект часто не согласуется с местными жителями. Во-вторых, подрядчики не всегда учитывают, что «лежит в земле», то есть инженерные коммуникации, находящиеся под будущим парком, фонтаном или игровой площадкой. Наконец, проектировщиков не всегда заботит «включенность» нового объекта в историческое пространство.
К тому же, по словам Егорова, если в муниципалитете нет денег на содержание того или иного сооружения, за застройку колоссального пространства лучше не браться:
«Я когда приезжаю в какой-нибудь регион, вызываю мэра и спрашиваю: у вас есть в бюджете деньги на содержание такого пространства? Нет? А что тогда вы тут делаете?»
К слову, по той же причине в России так мало построек «брендовых» западных архитекторов.
«В системе городской среды есть понятие устойчивости. Привлечь-то вы можете, только он [известный архитектор], как Гус Хиддинк, вам команду оттренирует и уедет. А кто у вас все поддерживать будет? Придет какой-нибудь «косорукий» и всю композицию испортит. Здесь проблема решается только наличием соответствующих компетенций и нужным числом тех же кадров», — объясняет проректор МАрхИ Павел Жбанов.
И все же для регионов вопрос хорошей архитектуры — в первую очередь вопрос финансов. Так, в Ярославской области градостроительный бюджет в 600 миллионов рублей «распыляется» на 160 объектов. Получается всего 3,75 миллиона на одно сооружение — на строение, реставрацию и содержание.
Лишенные инвестиций, некоторые города уже исчезают с карт России.
«Например, в Тверской области погибает Вышний Волочек. Альфа Банк, предлагавший некогда свою помощь городу, покинул проект на этапе реализации. В целом же, за 30 лет своей независимости Россия потеряла порядка 25-30 тысяч поселений», — такие данные озвучил архитектор Андрей Чернихов, внук основоположника конструктивизма Якова Чернихова.
Как похорошела Москва! (но не совсем)
Москва тем временем все ближе подбирается к эталонному благоустройству: широкие тротуары, озеленение, уменьшение парковочных мест в пределах Садового кольца, деревянные, а не бетонные скамейки. Однако первые ассоциации от слова «благоустройство» мало отражают реальные нужды горожан. По мнению архитекторов, качество жизни в первую очередь определяют транспортная доступность, мобильность населения, доступ к информации, разнообразие досуга, наличие и «глубина» исторической памяти, и только в конце — благоустройство и озеленение.
Население пока не всегда грамотно формулирует свои желания, но всегда с удовольствием пользуется удачными решениями.
«Когда в Москве открыли парк «Музеон», было проведено небольшое исследование — просил ли кто-нибудь делать парк? Оказалось, нет, его построила власть, Сергей Собянин и Сергей Капков. А дальше — просили делать остальные парки? И вновь от граждан не поступало заявок. Власть, которая была в этот момент настолько культурна и имела хороших советников, выполнила внутренний необъявленный социальный запрос», — привел пример Андрей Чернихов.
В то же время до сих пор не решен вопрос мобильности населения, на которую сильно влияет рынок арендного жилья. В Москве число арендных квартир составляет 10%, в Париже — 60%, в Лондоне — 70%. Это значит, что жители российской столицы более стационарны, они не переезжают вслед за новым местом работы, а значит, каждый день пересекают город в центре, перегружая тем самым транспортную структуру.
Москва для России — все тот же перегруженный центр. Вот так сегодня выглядит диаграмма стягивания человечества и экономического капитала:
«Когда Сергей Семенович Собянин с радостью в голосе говорит, как прекрасно, что Москва хорошеет на глазах и в нее стремятся приехать новые люди, на самом деле это очень плохо для страны», — поясняет Чернихов.
Решить проблему сверхцентрализации города архитекторы пытались с помощью генерального плана 1971 года. Уже в то время проектировщики пытались остановить рост населения в городе, чтобы в перспективе у каждой семьи была отдельная квартира. По генплану территорию Москвы следовало разделить на восемь зон, в каждой из которых был бы свой культурный центр, что должно было разгрузить центр столицы. Аналогичный принцип эксперты пытались применить и для московской агломерации.
Учебный план
Выучиться на архитектора сегодня можно в 69 российских вузах. Каждый год институты выпускают до 2500 специалистов. Однако на постоянной основе государству требуется почти в десять раз больше, а именно 21,5 тысячи градостроителей — именно столько муниципальных образований насчитывается в стране, а значит столько же и постов главных архитекторов. Даже без хитрых подсчетов видно — кадров сильно не хватает. Несмотря на это, с 2020 года студентов-архитекторов станет еще меньше.
Программа сокращения учебных мест уже началась. Только поднявшийся архитектурный факультет Суриковского института в Москве получил на следующий год ноль бюджетных мест. Причем собственно «архитектурный институт» без добавления «дизайнерский», «художественный», «строительный» — в стране и вовсе один — МАрхИ.
Сам ректор признает — устроиться с дипломом МАрхИ работать за рубеж сложно, возьмут разве что техником. Успеха добиваются, как правило, по отдельности. Так, выпускник вуза, а ныне его преподаватель Юрий Григорян достраивает небоскреб на Манхэттене. А по проекту магистров МАрхИ возводят Кафедральный собор в Боснии и Герцеговине.
Однако вместе с архитекторами не хватает и других смежных специалистов. В отечественной системе образования — тот, кто оформляет дверную ручку и проектирует мегаполис, — один и тот же человек. Даже базовая урбанистика преподается далеко не везде.
Между тем, в Миланском политехническом институте не так давно открылся факультет «Яхтинга». В России отраслью, приносящей миллионы долларов, занимается архитектор Борис Левянт и еще два-три человека. В целом же суда для отечественных бизнесменов-яхтсменов (которых совсем немало) строят западные мастера.
Вместе с тем изменились запросы и самих студентов. Для молодежи на первый план выходят знание английского, стажировки за границей и практико-ориентированное образование.
«Когда мы опрашивали студентов, почему те не хотят идти работать в регионы, они отвечали, что бюджет регионов слишком маленький, финансирование не позволит реализовать им свои проекты и свой талант. Поколение Z действительно немного другое», — подытожила Набиуллина.
