Фото:
Свободная пресса
Нашумевшее выступление шведской школьницы Греты Тунберг на Генеральной Ассамблее ООН заставило обратить внимание на проблему климатических изменений даже жителей тех государств, где проблемы экологии не входят в число топовых тем политической и социальной жизни. Тем временем, массовые протесты в развитых западных державах основаны именно на экологических лозунгах.
При этом прямой связи между уровнем экологического благополучия страны и ролью «борьбы за окружающую среду» в ее политических процессах нет, пищет колумнист украинского еженедельника Кирилл Рыжанов. Как и в других подобных случаях, итоговое значение экологических проблем для общества определяется скорее наличием других, более или менее актуальных тем в повестке дня, ну и позицией основных центров силы — политиков, предпринимателей, СМИ и их владельцев.
Апартеид XXI века
В связи с речью Греты Тунберг в ООН в первую очередь вспоминают «протесты по пятницам» (официальное название «Пятницы ради будущего») — в этот день учащиеся бойкотируют занятия и посвящают его различным формам экоактивизма. Идея проста: стоит ли учиться для будущего, которое у нас забирают?
Движение, начавшееся с одиночного пикета Тунберг в Стокгольме, стало интернациональным. Самый большой размах оно обрело там же, в Швеции — протесты стали настолько массовыми, что противники экоактивистов уже заявляют о фактах давления на школьников, не желающих участвовать в движении.
«Пятничные прогулы за экологию» отмечены уже в десятках государств. Сами организаторы обозначают географию протестов так: «от Вашингтона до Москвы, от Тромсе до Инверкаргилла, от Бейрута до Иерусалима, от Шанхая до Мумбая».
В зависимости от политического и социального климата в конкретной стране возможности для борцов с негативными климатическими изменениями различаются. И дело не только и не столько в административном давлении (содействии), сколько в уровне заинтересованности в этих проблемах общества.
Называть «пятничные прогулы» лишь благовидным предлогом для пропуска занятий никто не может уже давно. Во-первых, из-за того самого высокого уровня интернационализации и организации протестов. Во-вторых, из-за того, что участвуют в них далеко не только школьники.
Состоявшийся в Киеве 20 сентября Марш за климат хотя и привлек внимание медиа, но, в общем-то, дело ограничилось информационными сюжетами. Приняли участие в нем до 2,5 тыс. человек. В тот же день в Австралии, например, число участников глобальных протестов достигло порядка 300 тыс. А экологические протесты набирают обороты и становятся одним из важнейших факторов политических процессов в государствах Запада.
Так, в Соединенном Королевстве экологические протесты уже считаются наиболее крупным проявлением гражданского недовольства в ближайшей истории. Во время массовых акций за защиту окружающей среды в апреле этого года было арестовано свыше тысячи британцев. Более 300 тыс. участников собрали первые климатические протесты в Германии в марте этого года — и с тех пор наблюдается устойчивая тенденция к повышению числа их участников. А, возвращаясь к теме «школьных» протестов, следует отметить, что 1700 нью-йоркских школ разрешили своим учащимся пропустить занятия 20 сентября, когда и состоялся глобальный экологический протест.
Важным побудительным фактором для протестного движения стали некоторые документы ООН, опубликованные в первой половине этого года. В них идет речь о том, что климатические изменения в ХХI веке могут стать основой для нового глобального апартеида — раздела между богатыми и бедными странами, наиболее остро переживающими проблемы, которые влечет за собой изменение климата.
«Климатические изменения угрожают свести на нет 50 лет прогресса в развитии, здравоохранении и в борьбе с нищетой. К 2030 г. они могут привести еще 120 млн человек за черту бедности и окажут самое серьезное воздействие на бедные страны, регионы и места проживания и работы бедняков», — говорит Филип Альстон, специалист по правам человека и один из авторов доклада ООН, опубликованного в июне этого года.
При этом в докладе ООН отмечается, что именно самые бедные страны (наиболее страдающие от последствий климатических изменений) ответственны всего за 10% углеродной эмиссии, а 10% самых богатых — за половину. А как отмечалось в опубликованном ранее докладе ООН Global Environment Outlook 6, экологический кризис способен привести к миллионам смертей в Африке и Азии.
Авторы отчета предлагают вполне конкретные меры: уменьшение потребления ресурсов, переход на безотходную экономику и т. д. Публикации произвели значительный резонанс в западном мире.
Акции протеста за сохранность окружающей среды на данный момент не позволяют судить, насколько они стихийны по своей организационной природе и кто может оказаться их предположительным выгодополучателем. То, что они неизбежно становятся весомым фактором глобальных и локальных политических процессов, сомнению не подлежит. Однако экологическая риторика может быть использована противоположными по своим задачам политическими силами.
Кто знает лучше
Традиционно экологическая повестка характерна для партий левого направления. Безжалостная эксплуатация природных ресурсов ради максимизации прибыли рассматривалась левыми общественными деятелями как неотъемлемая часть капитализма. Едва ли не наиболее системный взгляд на то, почему сохранение окружающей среды и капитализм несовместимы, сформулировал американский социолог Джон Фостер, проанализировавший неписаные законы экологии и капитализма.
«Неписаными законами» окружающей среды американские экологи считают следующие: 1) все связано со всем; 2) все должно двигаться (речь идет о взаимосвязи веществ и их переработке); 3) природа знает лучше; 4) ничто не возникает из ничего.
В противоположность этому Фостер отмечает, что при капитализме основной связью между вещами и людьми становятся деньги, основой движения — капиталооборот. Принцип «невидимой руки рынка», которая «лучше знает», приводит к тому, что все воспринимается в первую очередь как источник прибыли (а не по своему прямому предназначению), а природные богатства считаются «подарком» собственнику недр и земельных участков, которыми тот волен распоряжаться по своему усмотрению.
Таким образом, защита окружающей среды от воздействия капиталистической системы рассматривалась как вполне логичное требование антикапиталистических сил (в ряду прочих). Однако затем с ней произошло примерно то же, что и с требованиями равных прав для различных меньшинств — в мейнстриме ее сделали «лозунгом в себе», лишив изначальных социально-политических корней. Формально левые партии сосредоточились именно на частных требованиях, не поднимая вопрос о том, какие именно черты социально-экономической системы приводят к экологическим проблемам.
Однако заметное усиление левых в Лейбористской партии Соединенного Королевства и Демократической партии США приводит к тому, что экологические требования вновь обретают социальный окрас.
Выражением этого стал «зеленый новый курс» (с намеком на «новый курс» Франклина Делано Рузвельта), который инициируют в США сенатор Эд Марки и член палаты представителей, одна из наиболее видных представительниц левых демократов Александрия Окасио-Кортес. Как отмечают левые демократы, предыдущие мобилизационные проекты в основном были адресованы среднему классу и не покушались на интересы высших слоев общества. В то же время в «зеленом новом курсе» социальные гарантии для незащищенных слоев населения непосредственно увязаны с вопросами защиты окружающей среды.
Среди приоритетных задач — тепломодернизация зданий и повышение зарплат, уменьшение выбросов вредных газов и поддержка фермерских хозяйств, оплачиваемые отпуска и увеличение производства электромобилей… Требования из разных (на первый взгляд) сфер в этой стратегии системно увязаны. И политические обозреватели отмечают, что «зеленый новый курс» (пока остающийся требованием левого крыла демократов) наверняка будет принят и всей Демократической партией. Фактический раскол на левых и правых дорого обошелся демократам на выборах 2016 года, и перед новыми президентскими выборами «зеленый курс» может помочь объединить и мобилизовать избирателей Демпартии. А уже звучащие от британских лейбористов заявления в поддержку «зеленого курса» могут сделать его основой для новых глобальных программ, возвращающих экологическим проблемам их социальную основу.
Кто ответственен
Однако оживление общественного беспокойства относительно экологической проблематики может быть использовано как раз правыми силами.
И речь идет не только о правых изоляционистах, самым ярким представителем которых является президент США Дональд Трамп. Для них совершенно естественно неприятие экологических ограничительных требований, которые воспринимаются как способ угнетения национальной промышленности. Не говорим мы сейчас и о достаточно широкой теме использования экологических требований в борьбе между промышленным и финансовым капиталами, различными транснациональными группировками.
Но экологическая проблематика вполне может быть использована и транснациональными правыми силами для своих задач.
Во-первых, вопрос перенаселения. Левый и правый подходы к этому отличаются. Левые в целом считают, что ресурсов планеты при разумном использовании хватает на всех. Правые исходят из того, что увеличение численности населения Земли экономически нецелесообразно. Поэтому не стоит удивляться, если, скажем, меры по ограничению рождаемости будут обосновываться именно экологическими соображениями.
Во-вторых, кто именно несет ответственность за проблемы климата. Риторика на тему о том, что ответственность за изменение климата лежит на каждом из нас, зачастую призвана прикрыть ответственность крупных предприятий, не придерживающихся экологических норм ради максимизации прибыли. При этом свобода их предпринимательской деятельности сомнению не подвергается.
Украина уже дает пример того, как под лозунгом уменьшения государственного вмешательства можно заметно ослабить механизмы экологического контроля, отдав его непрофильным ведомствам. Подобный опыт может быть использован и в других государствах.
А ответственность за хищническое использование природных ресурсов будет возлагаться «на каждого» — то есть, ни на кого.
